11 февраля 1973 года, 45 лет тому назад, года последний британский солдат покинул крупнейшую базу ВВС и ВМС Великобритании в бассейне Персидского Залива, располагавшуюся вблизи столицы Бахрейна Манамы.
Основные части британской армии были выведены из многих ближневосточных стран 45 лет назад в рамках официальной политики Лондона «военной эвакуации к востоку от Суэца», провозглашенной британским правительством в 1970 году.Это, впрочем, вовсе не стало частью тенденции, обозначавшей сокращение внешнего военного присутствия в нефтеносном регионе. До 1987 года британские войска оставались в Омане под предлогом военного конфликта на западе стране, в Дофаре, где поддерживаемые тогдашним просоветским (сопредельным с Оманом) Южным Йеменом повстанцы вознамерились свергнуть монархию в Маскате.
Сегодня же вполне можно говорить о «триумфальном» возвращении британских войск в тот же регион вскоре после распада СССР, который, казалось бы, подвёл черту под эпохой «холодной войны». Известные операции британской армии против Ирака, в Кувейте и Ливии, пресловутая «миротворческая» операция в Афганистане – это вовсе не изолированные акции, а составная часть всё более активного проникновения и долгосрочного закрепления НАТО на Ближнем Востоке. Напомним, до сих пор под управлением Лондона находятся пять районов на юге и в центре Кипра, 80% территории которых занимают базы ВВС, ВМС и разведывательные объекты «туманного Альбиона».
Наконец, растущая поддержка Лондоном «заливных» аравийских монархий обходится без какого-либо серьёзного информационного сопровождения, развивая, в том числе, некоторые секретные объекты. Как и ранее, поддержка прозападных авторитарных режимов, территории которых видятся плацдармами будущих вооружённых интервенций, находит полную поддержку со стороны США и НАТО.Как отмечает французский эксперт по вопросам ближневосточной политики Клод Ренье, «после устранения угрозы со стороны СССР на Ближнем Востоке нашлись новые предлоги для реставрации военного присутствия НАТО в регионе: это исламистский Иран, террористические группировки в ряде ближневосточных стран и Афганистане, а также режимы С. Хусейна, Б. Асада, М. Каддафи, их «аналог» в Судане. Передел политической карты региона, начатый с раскола Судана в 2008-2009 гг., и особенно нефтегазовой ближне- и средневосточной карты, невозможен без растущего военного присутствия всей НАТО в том же регионе. Имеются также опасения насчет того, что Тегеран может в какой-либо форме сотрудничать с ОДКБ, если усилится давление на него или на иранские позиции в Сирии и Ливане со стороны региональных союзников США». Поэтому, как полагает эксперт, «фактически речь идет о реанимации военно-политического блока СЕНТО, существовавшего в регионе в 1955-1978 гг.» (1)
Опасения такого рода проистекают, скорее всего, из заявления посла Ирана в РФ Мехди Санаи в середине октября 2017 года о том, что «у России и Ирана есть совместная стратегия по борьбе с терроризмом (выделено нами – авт.). Она свободна от двойных стандартов и сводится к непосредственной борьбе против террористов всех мастей в нашем регионе. Я говорю об этом, потому что стратегия западных стран в отношении Ближнего Востока была в корне неверна. Её последствия мы можем сегодня наблюдать в Ираке, Сирии, Ливии». И далее: «В будущем это сотрудничество, конечно же, будет продолжено: ведь мы уже можем видеть его результаты в начале процесса мирного урегулирования в Сирии». Вопросы комплексного российско-иранского сотрудничества на Ближнем Востоке подробно рассматриваются на разных площадках, в том числе в рамках международной конференции «Валдайского клуба» и Института Востоковедения РАН «Россия на Ближнем Востоке: игра на всех полях», состоявшейся в Москве 19-20 февраля 2018 года (2). Российско-иранское сотрудничество показало, что оно в состоянии изменить правила игры, и две страны в состоянии совместно работать на благо мирного будущего Сирии и всего региона.
Но очевидно, далеко на все «друзья Сирии» являются таковыми в реальности, иначе конфликт не превысил бы по длительности Вторую мировую войну. В этой связи вовсе не случайно, что к настоящему времени общая численность войск НАТО на Ближнем и Среднем Востоке, по имеющимся данным (ноябрь-декабрь 2017 г.) приблизилась к 20 тысячам солдат и офицеров, при соответствующей морской и авиационной поддержке. И это вовсе не предел: главком НАТО в Европе Кертис Скапаротти, заявил в конце минувшего января: «…Мы рассматриваем Россию как стратегического конкурента в своем непосредственном соседстве, в частности в Африке и на Ближнем Востоке. Альянс намерен продолжать адаптировать свои военные возможности к этой ситуации; его участники расширят работу со странами Ближнего Востока для безопасности в регионе».
Таким образом, подтверждается усиление присутствия альянса в Африке, вовсе не случайно, как представляется, «зарифмованное» с ростом активности террористических группировок. Под ударом, в частности, Египет, где резко активизировались боевики террористического «вилаята Синай». По мнению некоторых экспертов, запрещённая в России террористическая группировка «ИГ» накапливает силы для осуществления в ближайшее время крупного наступления на Ливию и Египет. Основная задача – создание в Северной Африке «новой империи», которая компенсировала бы экстремистам и их покровителям частичную потерю Ирака и Сирии (только лишь частичную – потому, что присутствие США на севере и северо-востоке Сирии приобретает, похоже, бессрочный характер). В сети распространяется якобы отданный Абу Бакром аль-Багдади приказ боевикам «ИГ» концентрироваться в южной Ливии, чтобы оттуда начать наступление на весь континент. Случайно или нет, но в конце прошлого года Лондон и Каир заговорили об укреплении военного сотрудничества, разумеется, перед лицом растущей угрозы терроризма.
Выходящая в Бейруте Al Mayadeen в одной из публикаций в начале февраля отмечает: наряду с возросшими усилиями по разделу Сирии, НАТО стремится всячески препятствовать росту политического влияния России и российско-иранского альянса в регионе. Речь может идти в частности, о создании некоего аналога военно-политического кордона против СССР в Восточной Европе в 1920-х – 1930-х годах путем формирования регионального «малого НАТО» с участием, в том числе, стран Аравийского полуострова. Следованию аравийских монархий в фарватере Вашингтона и Лондона способствуют их тесные военно-политические связи, а также наличие американских и натовских военных баз в Саудовской Аравии, Кувейте, ОАЭ, Катаре, Бахрейне и др. Немаловажно, что одним из ключевых факторов такой стратегии является растущая «привязка» к ней Иордании, не заинтересованной в тесном альянсе с арабами Палестины и, тем более, в «размораживании» конфликта с Израилем. Ещё в 1970 году по стране прокатились кровавые столкновения между палестинскими беженцами и иорданской армией, и напряжённость сохраняется до настоящего времени, что в значительной степени связано с неурегулированностью палестино-израильского конфликта. Согласно недавней информации Дойче Велле и BBC, на иорданской территории уже не первый год базируются объекты под прикрытием «антитерористического» контингента НАТО, фактически действующего, напомним, против правительства Башара Асада. Антиправительственные группировки с иорданской логистикой налаживают транзитные пути на юг и в другие части Сирии для «ИГ»(организация, запрещенная в России — прим.ред.) и прочих подобных организаций, де-факто курируемых «специалистами» из стран НАТО. Ещё в начале сентября 2017 года некоторые французские СМИ сообщили о том, что Вашингтон и Амман передислоцировали действующие на юге Сирии антиасадовские группировки так называемой «Новой сирийской армии»(организация, запрещенная в России — прим.ред.) на транзит через северные районы Иордании.
Известно также, что схожей, если не идентичной является политика США и НАТО в Афганистане, нацеленная, в качестве «сверхзадачи», на провоцирование прямых военных вылазок боевиков террористических группировок и «непримиримой» части талибов на сопредельные территории государств Средней (Центральной) Азии. Данный сценарий непосредственно затрагивает интересы безопасности союзников России по ОДКБ и её самой.
Таким образом, современная стратегия США и их сателлитов на Ближнем и Среднем Востоке вполне схожая с периодом формирования и функционирования блока СЕНТО. В этой связи нелишним будет напомнить, что уже в первые годы его существования едва не состоялась турецко-сирийская война (1957-58 гг.), а годом ранее была совершена совместная агрессия Великобритании, Франции и Израиля против Египта. Однако СССР и другие страны Варшавского Договора поддержали Дамаск, а также заставили агрессоров вывести свои войска с Синая и зоны Суэцкого канала. Нынешняя растущая военная экспансия НАТО на Ближнем Востоке во многом повторяет сценарий второй половины 1950-х годов – разумеется, с поправкой на изменившиеся политические условия, более современные технические средства вторжения, включая «мягкую силу», способствующую большей уязвимости местных традиционных обществ перед внешними манипуляциями.
Примечательная в этом контексте политико-географическая деталь. Военно-политический кризис на Мальдивах, стратегической бывшей британской колонии (до 1966 г.) в центре Индийского океана, может быть связан с возможными планами восстановления британской военной базы на острове Ган. Срок её аренды британцами истёк к 1974 году, однако стратегическая значимость архипелага, обусловленная его географическим расположением, по-прежнему сложно переоценить. Остров Ган, как и Мальдивы в целом, географически примыкают к субрегиону Южной Азии, к Аравийскому полуострову и Афганистану. Напомним, на близлежащем британском архипелаге Чагос, отторгнутом Лондоном у Маврикия в конце 1960-х, функционирует известная англо-американская военная база Диего-Гарсия. В событиях на Мальдивах прослеживается рисунок совместной геополитической игры Вашингтона и Нью-Дели против Пекина. Просочившиеся некоторое время назад в прессу детали переговоров с участием администрации Обамы обозначили стремление США и Индии создать «цепочку островов», соединяющую Мальдивы с Диего-Гарсией и Сейшельскими островами, с целью ограничить присутствие китайских подводных лодок в Индийском океане и контролировать жизненно важные для Пекина морские торговые пути. Контроль над мальдивскими атоллами является важной составляющей стратегии, нацеленной на противостояние растущему военно-морскому флоту Китая и его способности проецировать силу в Индийском океане.
Исходя из аналогичной логики, нелегитимное бессрочное военное присутствие США в Сирии, информационная война британцев против Дамаска затягивает вооружённое противостояние, направляет его в «афганское» русло, что чревато новыми осложнениями, усиливает нестабильность в регионе. Всё это требует от России и её партнёров на Ближнем Востоке скоординированных действий, направленных на минимизацию неизбежных новых жертв и разрушений, а также на предотвращение экспорта противостояния на территории государств-участников ОДКБ.
Примечание
1. Создание данного блока инициировала Великобритания, его участниками были также Турция, Иран, Пакистан и (до 1961 г.) Ирак. США официально не участвовали в этом альянсе, но располагали соглашениями 1948-1955 гг. о военном сотрудничестве с его членами, в то время как участие члена НАТО Великобритании обеспечивало региональное военно-политическое партнерство Вашингтона и Лондона. Официально блок не был распущен, де-факто прекратив свою деятельность в связи с Исламской революцией в Иране в 1979 году. Предложения вступить в этот блок Афганистану отвергались афганским королем М.Захир-Шахом. В середине 1960-годов х планировался договор о партнёрстве между НАТО и СЕНТО, но резкие возражения против такого проекта со стороны СССР, Индии, Египта, Афганистана и Северного Йемена остановили реализацию данного проекта.
2. Открывая конференцию, министр иностранных дел России Сергей Лавров, призвал США «не играть с огнем и выверять все свои шаги». Однако надеяться на здравый смысл «партнёров» не приходится: боевики Восточной Гуты прицельно обстреливают центр Дамаска, в то время как любая ответная реакция сирийской армии будет использована для обвинения Дамаска в «военных преступлениях».
Свежие комментарии