Индексы азиатских бирж после начала торгов в понедельник резко упали на фоне опасений относительно экономической ситуации в Китае.
На прошлой неделе китайский центробанк попытался успокоить опасения рынка, заявив, что для дальнейшего ослабления юаня причин нет, учитывая условия мировой и внутренней экономики.
На выходных китайские власти пообещали разрешить главному государственному пенсионному фонду инвестировать до 30% своих активов в акции и облигации, однако инвесторов это пока не успокоило. Азиатский тренд подхватили и европейские биржи, где котировки также продолжают падать.
За здоровьем китайской экономики пристально следят экономисты - слишком много от нее зависит в современном мире.
Стоит ли беспокоиться?
Ведущий "Пятого этажа" Михаил Смотряев беседует с заместителем директора Института Дальнего Востока РАН Андреем Островским.
Загрузить подкаст передачи "Пятый этаж" можно здесь.
Михаил Смотряев: Что касается китайской экономики, за ней следят очень пристально. Мне представляется, что связь между поведением акций на рынках, в первую очередь, китайских, и собственно состоянием китайской экономики не прямая. Тем не менее, говорили, что китайская экономика в какой-то момент начнет замедляться, и далеко не обязательно это замедление будет носить контролируемый характер. Возникает такое ощущение, что где-то эти прогнозы оправдались. Вам не кажется?
Андрей Островский: Замедление есть - 7%. Конечно, это не 10%, не 11, я согласен с вами. 3-4% - по сравнению с тем, что было 5-6 лет назад, - это довольно приличное замедление.
Но с другой стороны, посмотрим, может ли экономика какой-либо страны расти в течение десятилетий темпами роста 8%, 9% и даже 12%? Таких примеров практически нет - тем более такая огромная экономика, где занято сегодня порядка 759 млн человек и которая развивается такими быстрыми темпами уже много лет. Естественно, что когда-то это должно было прекратиться. Если мы посмотрим на прогнозы еще 1996 года, то мы увидим, что на период с пятнадцатого по двадцатый год были запланированы темпы роста не выше 6,5%. То есть китайская экономика росла на протяжении этих лет темпами выше, чем было запланировано еще в конце XX века.М.С.: Получается, что это естественный ход событий, и вряд ли имеет смысл по этому поводу переживать больше, чем следует. Другое дело, что биржевики - народ нервный, как известно, поэтому произошедшее на китайских биржах, про которые 20 лет назад мало кто знал, что они существуют...
А.О.: Они не существовали. Первая биржа была основана в начале 90-х годов – шанхайская фондовая биржа. Она имеет чуть больше 20 лет жизни, 20-летней истории. До этого все дела велись без биржи. В китайской экономике биржи не было. Если говорить о роли биржи в экономике Китая, я вам скажу следующее. Весь оборот операций на двух фондовых биржах в год составляет не более 5% объема валового внутреннего продукта. В реальной экономике, в тех реальных процессах, которые осуществляются в китайской экономике уже много лет, роль биржи невелика. Это как надстройка, это такой айсберг над огромной массой.
М.С.: Чем тогда объяснить то обстоятельство, что китайские власти худо-бедно - может быть, не так споро, как ожидают от них западные коллеги, - но реагируют на эти движения?
А.О.: Потому что реагирует на них мировая общественность - как экономическая, так и политическая. Когда месяц назад на 30% упал композитный индекс шанхайской фондовой биржи, делались выводы, что, раз индекс упал, значит в китайской экономике все очень плохо. На самом деле, если по факту, на шанхайской фондовой бирже в основном проигрывают те игроки, которые несколько лет назад вложили деньги и захотел потом на фоне растущего композитного индекса шанхайской фондовой биржи получить достаточно приличные прибыли. А потом он обвалился на 30% .
В результате огромная масса игроков, которая ожидала прибыль, получила убытки. Это происходит уже не в первый раз. Если мы вспомним мировой финансовый кризис 2007-2008 годов, произошла та же самая история: обвалился фондовый рынок в Шанхае, а затем он вырос, обогнал, вознесся до небес. Сейчас второй виток, второе падение. Собственно говоря, это цикл: взлет - падение, взлет - посадка, как на любой фондовой бирже. Просто на Китай обращают больше внимания по одной простой причине: китайский валовой внутренний продукт, по одним данным, уже выше американского, если пересчитывать на паритет покупательной способности. По другим данным, он еще занимает второе место. Объем валового внутреннего продукта – почти 20% мирового. Естественно, любые взлеты–падения китайской фондовой биржи так или иначе оказывают влияние на всю мировую экономику.
М.С.: В таком случае имеет смысл озаботиться вопросом несколько другого порядка. Как мы только что выяснили, замедление китайской экономики вполне естественно, и никаким кризисом не грозит. Все равно имеется 7-процентный или около того рост.
А.О.: Я только что приехал из Китая, и у меня были беседы с соответствующими чиновниками и китайскими учеными, занимающимися этим вопросом: на 7% в конце года должны выйти. Выйдут или нет – трудно сказать. Вопрос в том, что очень многие не верят в китайские показатели. Это легко проверить. Берем показатели по мировому импорту, которые легко проверяются, и выясним, что такой объем импорта при более низких показателях валового внутреннего продукта Китай бы просто не смог переварить. Например, Китай импортирует 380 млн тонн нефти. Страна с небольшим объемом ВВП может переварить такой объем нефти? При том что у себя они производят 212 млн тонн нефти в год?
М.С.: Я о другом хотел поговорить. Дело в том, что в определенных кругах Китая возникли беспокойства по поводу экспорта и начались игры с китайской валютой – юанем.
А.О.: На 2% всего опустили. Был курс в обменных пунктах 6,2 - стал 6,4. На самом деле, по-моему, официальный курс 6,28. По сравнению с взлетами и падениями валют других стран это не такие уж большие падения.
М.С.: Разумеется, никто и не говорит, что они большие.
А.О.: В последнем мероприятии была достаточно конкретная цель: повысить экспортный потенциал Китая за счет падения курса местной валюты.
М.С.: Для чего повышать экспортный потенциал Китая, когда Китай и так снабжает полмира. Случись что с китайскими экспортными возможностями - как будут существовать Западная Европа, Соединенные Штаты и Австралия, не говоря уже про Африку, сложно себе представить.
А.О.: Может быть, перед визитом Си Цзиньпина в Соединенные Штаты Америки для усиления своих позиций Китай решил немножко опять увеличить экспорт в Америку и тем самым загнать Америку еще в больший дефицит внешней торговли по отношению к Китаю. Вот такой вариант вы не рассматривали? В сентябре предполагается визит Си Цзиньпина в США...
М.С.: Мне казалось, что такого рода вещи планируются заранее. Если визит в сентябре, а сейчас у нас конец августа, то для того, чтобы эти меры возымели эффект, имело смысл начинать беспокоиться полгода или год назад.
А.О.: Зачем полгода? Можно и летом. Китай если делает, то делает все достаточно основательно. Сейчас решили попробовать немножко, посмотреть, как отреагируют другие страны: легкое падение валют – на 1,5-2%. Посмотрим, что получится.
М.С.: По-вашему, получается, что волноваться тем, кого это напрямую касается (речь идет не только о валютных трейдерах), о том, что Китай начал целенаправленно двигаться к свободной конвертации юаня и к свободному курсу...
А.О.: Совершенно верно. Они объявили еще несколько лет назад, что собираются отвязаться от американского доллара. У меня такое ощущение, что этими маневрами, которые сегодня делаются, они пытаются нащупать тот самый алгоритм действий, который позволит им достичь цели, обозначенной еще несколько лет назад.
М.С.: Свободно конвертируемый юань – это палка о двух концах.
А.О.: Безусловно. Пока юань не является свободно конвертируемым. Насколько я знаю, там есть ряд ограничений. Например, недавно ввели ограничения по обмену валюты на человека. Сегодня любому гражданину, который меняет юани на доллары, в день разрешается получить не более 500 долларов на человека.
М.С.: Внутренние ограничения – это проблема самих китайцев. Существуют еще и внешние ограничения. Если юань станет по-настоящему свободно конвертируемой валютой, внешние ограничения исчезнут. Тогда в Соединенных Штатах в первую очередь должны возрадоваться, поскольку китайские продукты в таком случае в Америке сделаются более доступными.
А.О.: Они и так там очень доступны - более доступны, чем в России. Не случайно появляются отдельные статьи в американской печати о том, как трудно прожить без китайских продуктов. Год без Китая, год без китайских товаров. Китайские товары там достаточно доступны, на мой взгляд.
М.С.: Это, безусловно, справедливо не только для Америки, но и для других стран западной цивилизации, не говоря уже про страны третьего мира, которые не могут себе позволить дорогие товары, которые производятся где-то еще. По итогам нашего разговора получается, что волноваться по этому поводу, наверное, никому не стоит, кроме, разве что, "Газпрома", у которого сейчас будут сложности с поставками газа в Китай, поскольку нынешняя цена на газ приблизительно вдвое меньше той, при которой "Сила Сибири" становится самоокупаемой.
А.О.: На сегодняшний день Россия вообще не поставляет туда газ. Газ начнет поставляться в лучшем случае в 2019 году. Хотя, конечно, когда подписывалось соглашение в мае прошлого года, имелось в виду, что газ будет рентабельным для "Газпрома", и "Газпром" будет получать прибыль от этих поставок. Дело в том, что у нас очень серьезно упал рубль по отношению к китайскому юаню. Если, к примеру, еще в прошлом году за юань давали четыре рубля, сегодня это уже десять рублей. "Газпрому" при рублевой цене, при снижающемся рубле все равно будет выгодно экспортировать газ. Чего он боится? Если будет дальше снижаться рубль, до ста за доллар, то "Газпром" всегда останется в выигрыше, потому что юань намного выше, по сути, держится на одном уровне с долларом. Чего, собственно, "Газпром" боится, я не понимаю.
М.С.: Чего боится "Газпром" - это тема для отдельной дискуссии, которая в рамки нашей программы не помещается.
Свежие комментарии